Да на каноэ для этого дела вообще все удобства, как будто для этого и создовались, особенно нынешние, зауженные модэли. Каноистам для романтики это можно даже сделать вдвоих, на пару. Но главное, остаётся не подсесьть на это дело, оно ж как наркотик с высокой степенью привыкания. Слабому организму с неокрепшей нервной системой, особенно в предсоревновательный сезон, может хватить и одного разу. Как вы знаете, типо если один раз ночью встал в туалет, то на следующюю ночь гарантированно опять потянет, хочешь того или нет. Вот, так как бы там потом не пришлось дома такой туалет устонавливать. Ладно, это было бы ещё пол беды если живёшь один, деньги можно будет накопить на застрой бассеина, а супруге каково, ведь каноэ не женский вид спорта, другое дело в Канаде, там наверное так уже и делают, кстати это будет дополнительный вопрос к Ван Кувердену.
Тут пришёл в голову такой случай. Выехал я как то на каноэ на кабана, а ружьё дома оставил. Ну тогда просто решил ежевики поехать пожрать, а так как время было тёплое, то даже и маечку не одел. Речка у нас была быстротечная, а вода студёная, талая ещё с вековых ледников. Шёл я не быстро, узлов 20 в минуту и вот отгрёбя уже версты на три, подгребаю я к тому месту, где весь берег был покрыт ежевичным кустом сажни на три вверх, то было как раз чуть выше того самого места, где мы ещё будя пацанятами, купались на тарзанке и нашли труп. Подгрёб значит, огляделся, что б никакого дикого зверя рядом небыло. Хотя место то было и тихое, но и там случались нападения, особенно с крутого берега который плохо просматривался, от этого расслабляться особо было нельзя. Но ветер дул в лицо поэтому кабан бы меня не смог учуять ещё до того момента, когда я бы смог его заметить первым и затаить дыхание.
Куст тот, был весь усыпан, крупной, спелой, чёрной ежевикой. Въехал я в него носиком, разогнав немного лодку и воткнув в него весло, подтянул себя и начал вставать. Ежевикой там было просто усыпано и пир как пологается стоял горой. Ну а дальше только помню как в сказке, где бывает грибок за гребком, ягодка за ягодкой, одна больше другой, завёт тебя и манит и не успел ты оглянуться, как друзей твоих уже и не слышно, а той тропы по которой вы пришли, уже и не видать, кричи не кричи. Ну а в моём случае, начал я тянутся всё выше и выше и вдруг, совсем неожиданно для себя, почувствовал как во сне, хотя я вроде и не спал, что подо мной лодку начинает относить в сторону. Весло то я уже давно бросил и держался обоими руками поочерёдно за ежевику, срывая и затем поглощая её. Вообщем держаться мне было не за что и носик лодки к тому моменту уже придательски вырвался из куста и, полностю потеряв контакт с цивилизацией я начал падать, повиснув грудью на этом колючем кусте. И толи от своего веса, толи под силой тяжести, начал сползать постепенно в воду, раздирая кожу об острые шипы. К тому моменту, когда я окозался в воде, солнце стояло уже высоко и я пришёл к мысли, что скоро страдания мои закончаться, но и это оказалось не правдой, так как куст тот произростал из под воды, а дна я так и не чувствовал, продолжая неминуемо сползать в воду. Но только если над водой на кусту встречались и ягоды и листья и шипы, то под водой были только одни как мне показалось металические шипы под напряжением и вот тогда то минуты мне показались секундами, а секунды часами. Наконец погрузясь таким образом в воду, по самые уста и издав блаженный мат, я отделился от куста и попытался сконцентрироваться, что бы контролировать дыхание в ледяной воде, что бы не потерять сознание и вообще. Быстро соорентировавшись по небу, я вычислил нахождение своего каноэ, оно оказалось не вдалеке, сзади, хотя могло оказаться и далеко сзади, что было бы в моей ситуацие намного хуже, ведь до берега, на котором бы я смог вылезти, оказался противоположный, а не тот или другой, как описывается в других исторических книгах про путешественников. Преневозмогая нечеловеческих усилий, я добрался в одной руке держа лодку, до другого берега, а затем и до нужного, противоположного, где сумел вылезти и закрепиться. Костра я не стал разводить так как был в одних плавках. Грудь моя с живота по плечи, была изодрана, как будто на меня напал дикий леф. Меня потом так и спрашивали бывалые, встречая на улице и глядя на мои рваные раны, о количестве львоф с которыми мне пришлось когда либо столкнуться с глазу на глаз, но я им говорил, что это были вовсе не дикие львы, как те безошибочно предпологали, а ежевика, от чего они ахали и ещё долго продолжали понимающе кивать своими старческими бородами.